Статья: Детям о войне

Статья: Детям о войне

Линде Юлия

Что такое родина, наверное, лучше всего понимаешь тогда, когда теряешь ее. В частности – на войне. В наше мирное, сытое время о войне современные дети могут узнать разве что из компьютерной игры. Любимое постмодернистское словечко «игра». К сожалению, мы живем в эпоху фантиков и аттракционов, и шуршание разноцветной мишуры заглушает воспоминания о былых сражениях во славу отечества. Информационная эпоха размывает границы государств, пространство виртуальное поглощает пространство реальное, для кого-то родина сжимается в точку под названием «я», кто-то объявляет себя космополитом, патриотом вселенской родины – дальнего любить оно как-то проще, чем ближнего… Именно поэтому неплохо иной раз заглянуть в историю, вспомнить наши победы, задуматься, что такое родина, где она и зачем ее защищать.

История детской военной литературы неразрывно связана с историей ХХ века, эпохой кровопролитных воин и революций. Первые военные повести для детей появляются в начале века в журнале «Задушевное слово», они носят исторический характер, посвящаются героическим событиям в истории русского народа. Ярким примером может служить переиздающаяся сейчас многими издательствами повесть о взятии Сибири Ермаком «Грозная дружина» популярной в начале века детской писательницы Лидии Чарской. Надо сказать, произведения Л. Чарской взрослому читателю покажутся чересчур наивными, лишенными оригинальности, перенасыщенными до неправдоподобия приторной романтикой, несколько чопорными по стилю – словом, чтением для изнеженных гимназисток минувшего столетия, милым и трогательным, но... Однако адресованы они были детям, и дети столетие назад с огромным удовольствием зачитывались книгами Чарской, утолявшими их жажду именно неправдоподобного, исключительного, невероятных приключений, сильных характеров, красивых романтических титанов. Во всяком случае, эти книги стоят намного выше современных бессодержательных «романов-бестселлеров для девочек». Почему? Потому что, несмотря на скромные художественные достоинства, все-таки они о бесценном и вечном. Может, и не по-настоящему, зато о настоящем. Согласитесь, океан карамели несравним с горою грязных фантиков.

В центре повести «Грозная дружина» судьба юного князя Алеши Серебряного-Оболенского, синеглазого благородного красавца, случайно попавшего в разбойничью шайку Ермака (образ его дан также в романтическом ключе – это классический русский богатырь, в нем больше от легенды и былины, чем от человека), которая вскоре, спасаясь от царского преследования, укрывается по приглашению купца Строганова в сибирском городе Сольвычегодске, одолеваемом постоянными набегами кочевников, которые быстро прекращаются с приходом Ермака. Но спокойная, мирная жизнь не по душе атаману и его дружине, к тому же непрестанно мучает совесть за былую разбойную жизнь – и Ермак решается искупить темное прошлое, подарив новые богатые земли своей стране. История завоевания Сибири становится историей покаяния. Столь любимая нами идея о всеобщем равенстве и социальной справедливости, во имя которой не стыдно и кровь пролить, вдруг кажется атаману, оставшемуся наедине со своей совестью, слишком мелкой, слишком низкой: «Правда, не невинных бедняков он убивал, а людей, которые, по его мнению, заслуживали этой кары. Да разве он смел быть их судьею и вершителем их жизни, он, такой же грешный, как и они, и, может быть, даже хуже во сто крат их всех?» Взятие Сибири – это не хищническая война по захвату несметных богатств, а война прежде всего по укреплению границ русского государства, потому милосердие здесь возвышается над убийством (именно это отличает православных казаков от язычников-кочевников). Сибирскому хану неоднократно предлагается мир, его плененные родственники хорошо устраиваются в Москве. Однако хан Кучум предпочитает борьбу и одинокую смерть на родной земле. Обе враждующие стороны являют примеры истинной преданности своей родине, своей вере.

Хочется обратить внимание на еще одно произведение Л. Чарской «Игорь и Милица», в основе которого лежат современные писательнице события начала Первой мировой войны. Убийство эрцгерцога Франца-Фердинанда в Сараево, нападение Австрии на Сербию, объявление войны России со стороны Германии. Судьба маленькой, но отважной Сербии, раздираемой в клочья сильными европейскими странами, ее особая связь с нашей страной – тема в свете последних событий злободневная, именно поэтому книга читается с особой болью, давно прошедшее кажется вчерашним, а вчерашнее прорастает в глубь истории и уже рассматривается sub specie aeternitatis.

Повесть «Игорь и Милица» посвящена теме, которая полвека спустя создаст особое направление в военной литературе, – женщина на войне. Главная героиня гимназистка выпускного класса Милица Пе′трович, сербка, узнав о нападении на ее родину австрийцев и немцев, тайно покидает гимназию и, переодевшись юношей, попадает на войну, где служит разведчиком. Девушка проявляет удивительный героизм и мужество, отмеченные боевой наградой, однако, находясь после ранения в госпитале в полном истощении физических сил, Милица понимает, что место женщины не там, где нужна сила и выносливость, не у оружия, а там, где требуется прежде всего забота и душевное тепло, потому девушка решает вернуться в гимназию, а по окончании ее выучиться на сестру милосердия.

В этой повести нам открывается давно забытый образ женщины. Трогательный, хрупкий и тонкий, как засушенный пряный цветок, спрятанный в прабабушкиной книге столетие назад. В ХХI веке, согласитесь, женщина становится ископаемым, в жестокой эволюционной борьбе быть слабой и чувствительной по меньшей мере глупо. Надо сказать, современные представители homo sapiens стремительно ассимилируют в нечто среднего рода, потому, кажется, самое время начинать раскопки в книжных архивах, дабы вспомнить, кто она такая – женщина – и чем отличается от мужчины (да и кто такой, собственно, мужчина?)

Отдельно стоит сказать о главном действующем лице повестей Чарской – о Боге. Живое ощущение Бога пронизывает жизнь героев, молитва одухотворяет их быт, с молитвой они идут в бой, молитвой спасаются от смерти; все происходящие события воспринимаются нити Божественного Промысла и потому обретают особенный смысл.

Постепенно в военной литературе остается все меньше от романтической сказки, все больше проникает в нее кипение настоящей жизни. После 1917г. неотъемлемой частью детской литературы становятся произведения об Октябрьской революции и гражданской войне. На первых порах и они были до краев переполнены романтикой открытой пропагандой (к примеру, можно вспомнить «Красных дьяволят» П. Бляхина). Другую сторону Первой мировой войны мы видим в произведениях авторов того времени: мы наблюдаем, как гаснет детская вера, как замолкают монастыри и храмы Арзамаса и Сарова, как чудовищная идея строительства «царства Божия на земле» заставляет забыть о Небесном Царствии, в связи с чем вспоминается Великий Инквизитор Ф. М. Достоевского: «Знаешь ли Ты, что пройдут века и человечество провозгласит устами своей премудрости и науки, что преступления нет, а стало быть, нет и греха, а есть лишь только голодные».

Если в художественном отношении детская военная литература делает какие-то шаги вперед, в духовном – безусловно, назад. Нет, я не хочу сказать, что эти книги не стоит читать. Безусловно, они несут определенную систему нравственных ценностей, утверждают честность, отвагу, преданность, мужество, милосердие достаточно вспомнить знаменитую повесть «Тимур и его команда». Однако уровень естественного нравственного закона, во главе которого стоит лишь смутное внутреннее чувство «так надо, потому что иначе нельзя» - это все же уровень низший, языческий. «Когда язычники, не имеющие закона, по природе законное делают, то, не имея закона, они сами себе закон: они показывают, что дело закона у них написано в сердцах, о чем свидетельствует совесть их и мысли их, то обвиняющие, то оправдающие одна другую» (Рим. 2:14-15). Забвение о том, что́, точнее, Кто стоит во главе нравственного закона и привело нас в конечном итоге к литературе «вне всякого закона», отказывающейся от созидания, и логически следующему за этим кризису – «Все разрушено. Что дальше?» Если в сознании советского пионера вера в Бога подменялась верой в Ильича и коммунистическое далёко, то для современного школьника последнее уже замшелый архаизм. Беда только в том, что далеко не всякий школьник знает, чем должна быть заполнена образовавшаяся пустота. А если не знает, то лишенная основания любовь к родине, к ближнему рискует приобрести черты абсурда и стать ненужной вовсе. Замечательный пример здесь нам показывает Смердяков Достоевского с его «все позволено»: «Ибо коли Бога бесконечного нет, то и нет никакой добродетели, да и не надобно ее тогда вовсе».

Спустя несколько десятилетий появляются произведения для школьников о Великой Отечественной войне, выходят воспоминания детей войны - сборник «Никогда не забудем». Из художественной литературы следует назвать замечательное произведение В. Катаева «Сын полка» о маленьком мальчике Ване Солнцеве, помогавшем по мере своих детских сил разведчикам и артиллеристам, здесь описывается суровый будничный подвиг, необыкновенный именно в силу своей «обыкновенности». Стоит отметить и повести Л. Кассиля. Возьмем, например, «Улицу младшего сына», посвященную героическому подвигу любопытного, живого, удивительно талантливого семиклассника Володи Дубинина, ушедшего в начале войны к партизанам, скрывавшимся в заброшенных шахтах. Особенно подчеркивается документальность повести, в связи с чем описанные события становятся намного ближе читателю. Здесь есть и увлекательные детские приключения, с юмором описанные автором, и мужественная борьба на границе между жизнью и смертью во имя любви к родине однако, к сожалению, нет ответа на вопрос «Так почему же я, современный мальчишка, должен любить и защищать родину? Во имя чего я должен идти на смерть?» Вряд ли сейчас кого-либо увлекут рассуждения о верности делу Ильича, о гордом сознании своей принадлежности «к доблестной гвардии великого народа, с мудрой дерзновенностью перестраивающего мир заново, к передовому, самому головному отряду освобождающегося человечества», то есть к Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков). А прежние идеалы кажутся героям книги смешными, так, отец-моряк рассказывает сыну: «Матрос у нас служил один. Тоже вот так, по молодости лет да по собственной дурости, наколол себе когда-то во всю грудь украшение: двуглавый орел с короной - понимаешь? - и всякие лозунги старого режима - за веру там, за царя и тому подобное. Ну, и что же в конце концов получилось? Человек за Советскую власть воевать решил, в мозгах у него уже давно прояснилось (...) Все честь честью, а кожа у него старая, со всякими глупостями от старого режима. Ни в баню пойти, ни с ребятами искупаться. Как, бывало, разденется, так сразу к нему братва: "Эй, ты, за веру-царя!" Ребята говорят: "Давайте мы с ним в орлянку сыграем: подкинем да загадаем, чем он ляжет - орлом или решкой!"» Чуть позже, снова беседуя с сыном, он говорит о своей вере: «Человек… великий творец, и ему поклоняюсь». Тяжело раненный моряк, чтобы удостовериться, что рядом свои, спрашивает у нашедшего его Володи:

- Ты мне, если не врешь, что пионер... ты мне по Конституции скажи, чего знаешь...

- По Конституции? Сейчас! (…) Право на труд, право на отдых... и право на образование... И все народы равные по всяким национальностям. И еще это... самое главное... сейчас скажу: защита отечества - священный долг...

- Сказал верно... Знаешь, - тихо, сквозь зубы, произнес раненый. - Вроде не врешь... Эй, стой, говорю! Не подлазь покамест ближе. А ну, перекрестись... на всякий случай... - неожиданно потребовал он.

Володя обиженно повел плечом:

- Странно, дядя! С какой радости я божиться вам стану, раз я пионер! Что ж я этим докажу?

- Это ты правильно, - устало согласился моряк. - А ну, говори мне, какие песни знаешь наши?

- Ну, это легко! Я все песни знаю почти, - начал Володя. - Ну, во-первых, "Вставай, проклятьем заклейменный", потом "Широка страна моя родная", еще знаю "По долинам и по взгорьям", потом еще "Потому что у нас каждый молод сейчас, в нашей юной прекрасной стране". А еще знаю "Матрос Железняк".

Какой закон нужен для воспитания любви к родине современному подростку? Какие песни?

Если для победы достаточно было веры в тов. Ленина и тов. Сталина, отчего последний, объявивший «безбожную пятилетку», разрешает во время Великой Отечественной войны открыть тысячи храмов, монастыри, духовные семинарии, из тюрем выпускают священников, и, наконец, вождь обсуждает с митрополитом Сергием вопрос об избрании патриарха. Чудесам Божиим на этой войне, удивительной помощи Божией русским воинам, верующим и неверующим, посвящена недавно вышедшая книга «Чудеса на дорогах войны», она состоит из коротких рассказов-воспоминаний, написана простым языком и, мне кажется, могла бы открыть читателю любого возраста совершенно новую грань в понимании войны.